Второй фронт - Страница 8

— Хорошо товарищ Василевский, я вас слушаю. Объясните мне, почему, несмотря на то, что данные по сосредоточению немецких войск в этом районе были у вас еще два дня назад, но ни смотря на это, не были предприняты никакие шаги, кроме выдвижения подрывных групп?

— Товарищ Сталин… — начал было генерал, но был прерван Сталиным.

— Доложите мне КАКИЕ потери МЫ понесли?

Чувствуя, как по спине потек холодный пот, генерал стал докладывать слегка охрипшим голосом. Вины в том, что не были подготовлены резервы на генерале не было. Он действительно не знал, что там твориться пока не появилось сообщение об общем прорыве немецких войск. И только самоотверженная оборона подрывных групп и других частей в этом районе, помогло немного задержать немцев, успев подготовить оборону, об которую немцы ломают зубы до сих пор, но результатов пока не добились. И сейчас Василевский докладывал о практически полном уничтожение минно-подрывных групп в этом районе, количеством более восьмидесяти.

'Спасибо братцы, если бы не вы… А того полковника который преступно задержал поступление разведданных уже 'увели'!' — подумал генерал заканчивая доклад.

— Оставьте сводки и можете быть свободны.

После того как генерал вышел Сталин стал сверять сводки генерального штаба со своими данными, как он и думал в сводках штаба шла завышенная оценка потерь немцев и заниженная наших.

— Нужно разобраться с этим, — пробормотал Сталин и сняв трубку телефона произнес в микрофон.

— Товарища Швецова, пожалуйста.

— Олег Гаврилович, товарищ Иванов вас беспокоит. Нужно немедленно выслать директивы в боевые части о проверке данных о потерях противника. Когда директива будет готова, ознакомьте меня с ней.

Положив трубку обратно, Сталин нажал на кнопку селектора.

— Товарища Берию ко мне. Немедленно!

Через двадцать минут Поскребышев доложил о приходе наркома НКВД.

— Проходите товарищ Берия. Доложите мне, что у нас по Объекту? — немедленно спросил Сталин, как только Лаврентия Павлович вошел в кабинет.

— Пока никаких новостей с обоих Объектов не поступало, товарищ Сталин, кроме очередных сводок, так что…

— Плохо. Очень плохо. Прочитайте это.

Взяв протянутую Сталиным папку, Лаврентий Павлович развязал тесемки и, открыв ее, углубился в чтение.

Подняв удивленные глаза на Сталина, Берия спросил:

— Так что они все знают?

— Не все, далеко не все. Нужно было хорошенько почистить этот крысятник оставшийся после Литвинова, но вы правы информацией ОНИ уже владеют, хотя и не в полном объеме. Не конкретной, но об Объекте что-то знают. Это пришло от наших британский 'друзей' намек жирный и понять его не трудно.

Это была катастрофа, и они оба понимали это. Если бы портал не закрылся, то никаких особых проблем не было бы, но…

— А сделаем мы с вами, товарищ Берия вот что…

Российская Империя. Царство Польское. Усадьба пана Пшеновского.

26 июня. 20 часов. 35 минут местного времени.

Блин, снова переодеваться? Как я к часовому возле Алиных дверей подойду?

Или нет. Беру еще одну подушку, ТТ наготове — и как ниндзя, выскальзываю в коридор. Тут недалеко.

Выскакиваю из-за поворота. Охранник, полицай в сером, столбенеет в трех шагах от меня. Была мысль, стрелять через подушку сразу, и взять ключи со жмура — или, если не удастся найти, и шум поднимется, то тупо пулю в замок, и дальше вместе с Алей ищем профессора, валя насмерть всех встречных. Но у охранника был такой напуганный вид, что я передумал. Не оттого, что его пожалел — а просто так мне показалось быстрее.

— Дверь открой! — говорю ему, — только молча. Пискнешь, убью!

Охранник поворачивается. Не учили полицаев в этом времени рукопашке, а ружье у стенки стоит, и хрен с ним в коридоре развернешься, даже если схватишь каким-то чудом.

Полицай открывает дверь. Дальше — это видеть надо было, чтобы рассказать, больше времени уйдет! Дверь открывается вовнутрь. Охранник делает шаг, и исчезает. Мне показалось, что он нырнул рыбкой вбок — сначала согнулся, а затем весь вниз!

Я открываю рот. И тут из-за двери вылетает разъяренная фурия, в которой успеваю узнать Алю!

Слава богу, она меня узнала тоже. Вернее не меня, а наш камуфляж, в полутемном коридоре. Вот было бы — если б я переоделся в полицая, как хотел?! Получил бы, как тот страж — сначала по… в общем, ниже пояса, а затем, согнувшись от боли, почти одновременно, ладонями по ушам (а это ОЧЕНЬ больно!), и сразу голову в захват и лицом об колено, и все это меньше чем за секунду, я лишь рот открыть успел. И в лучшем случае, если б она не стала второе и третье доводить, шипел бы я, прыгая на пятках:

— Догадывался, что ты меня ударишь, но не думал что так сильно!

А она крутилась бы вокруг.

— Прости милый, я думала, что это один из местных полицейских!

— А если бы я убрал полицая, как хотел, и открыл бы сам? — спросил я ее после.

— Милый, ну я не дура, услышала бы выстрел! — Аля надула губки, совсем как обычная девушка, а не машина-убийца, — или, если бы ты сделал это бесшумно, увидела бы твою форму, как ты вошел.

— А если бы я переоделся?

— Ой! Ну, тогда уж… прости…

И она трогательно шмыгнула носиком.

— Ладно, пошли профессора освобождать и уходим отсюда, — говорю я.

Укусили, порезали, в воде искупали, так теперь еще и без яиц могли оставить, доколе, я спрашиваю, доколе это будет продолжаться?

Аля, горевшая желанием искупить вину, шла впереди, держа наготове ТТ. Возле комнаты, где находился профессор, она стремительно метнулась вперед. Через секунду раздался хрип. Я посмотрел на охранника и невольно потер шею. Тому полицаю, из ее комнаты, она нос буквально в мозг вогнала, этому шейные позвонки свернула, как гусю.